Притча Прынцесса-лягушка
Сказка ложь, да в ней намек. Добру молодцу урок.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь Иван. Не помню ужо который по счету, давно энто ужо было, всех не упомнишь. И было у того царя …кхе… всего один сын был. Единственный. Надежа и опора. Патаму как царица евойная, Василиса Премудрая, по симпозиумам да конференциям ездила – премудрость свою напоказ выставляти. Недосуг ей было с детишками нянчиться. Потому предохранялася да из чрева свово она детишков вытравливала от премудрости от ейной. Ну да Бог ей судья.
А звали тово царевича тожа Иваном. Иван Иваныч значить. И вот вырос Иван царевич, и рассудил царь Иван, шо пора сына женити. Сам та царь по молодости Василису простой лягушкой взял, да потом у Кащея и отбил. Про то все знають, патаму как сказка сложена, и в мультфильме то показано.
И вот взял Иван Царевич по батюшкиному повелению калену стрелу, натянул тугой лук, да и пустил ту стрелу по траектории неведомой. И потом ее искати и пошел. Стрела та, как и батюшкина много лет назад, в болото угодила. Пришел царевич на болото, а там лягух да жаб разных видимо-невидимо. Прыгають. Поють, заливаются. И самцы на самках ездють. А самки у лягух икряные, больше тех самцов вдвое. Гон у них идет весенний. Аккурат когда весна, и ива плакучая в цвет входит. А подснежники к той поре ужо завяли, аха.
Глядь – а вон и стрела из кочки торчит. В ту пору стрелы в красный цвет красили, чтобы искать способнее. Патамушта вострые каленые наконечники тожа денег стоют немалых. А возле стрелы той большущая жаба сидит. И корона при ей. Царевич сперва та обрадовалси. Нашел думает свою любовь на всю жизнь да жену верную. Чтобы типа вместе и в горе, и в радости, пока не разлучит смерть. Подошел поближе – видит, а на той жабе аж два самца жабьих сидят. Случаються значить. А жаба с короной глаза закатила, захорошело ей, царевича и не видит вовсе и стрелу евойную.
Закручинился Иван царевич. Ни к чему ему жона порченая, нарожат еще ушат головастиков, страму не оберешься. Эх, думает, зря на болото топал, левый сапог наскрозь промочил, лучше бы в тереме остался. Ужо чаю с баранками попить успел бы, да дворовую девку Маньку на сеновал бы уволок. Хороша была девка, красная, бойкая, справная, да и нраву доброво. Забрал царевич стрелу, жаб в болото с кочки спнул, плюнул, да и пошел к своему терему. А батюшке сказал, что не нашел никого. Так и не женился. Патамушта у всех царевен ужо ухажеры были готовые. Одне с лягушками случаються, другие с собачками, третьи с фройлинами ихними. Эмансипация и сыксуальная швобода у них приключилася таперыча. Нонечные та прынцессы таперыча пиво жбанами хлещуть, развратничають да пляшуть как нашкипидареные. В жоны оне и вовсе негодные, да. Только на ярмарке для потехи их и выставляти, чтобы народ смешить. Потому царевичам в нонечные та времена зело тяжко стало жону себе искати. А наследника Ивану Манька родила. Он ее указом потом царского роду записал для порядку. И печать поставил. Никто и пикнуть не посмел.
А ту лягуху с короной, говаривали, аще охотники раза два видали. И головастиков говорящих пацаны мелкие в том болоте ловили. А потом ее не стало. Лиса ее сожрала, али баба Яга прибрала в ейное хозяйство – нам то неведомо.
/Иллюстрация автора. Бумага, акварель./
