"Унесенные ветром" с точки зрения Мужского Движения
Думаю, что все в той или иной мере знакомы с романом Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». Эта эпопея заслуженно признана классикой американской и мировой литературы. Роман ценен так же и тем, что это чуть ли не единственное крупное произведение о периоде Гражданской войны в США. Произведение увидело свет в 1936 году и тут же приобрело бешеную популярность. По его мотивам чуть позже, в 1939 году, был снят одноименный фильм. Я впервые прочитал «Унесенных» еще в юности, в 16 лет. Потом неоднократно перечитывал. Сначала я, наверное, как и все, испытывал восхищение перед главной героиней Скарлетт О’Хара. Позже, взрослея и приобретая жизненный опыт, я перечитывал его снова и снова и положительное впечатление таяло. И вот наконец, придя к МД, я понял, что за фрукт сия Скарлетт. Где там мой рвотный пакетик?
Как говорили и писали о главной героине досужие литературные критики и вспоминали в журнальных статьях выпускники литфаков и просто образованные люди? Комментарии прямо-таки захлебываются от пения дифирамбов. Обворожительная молодая женщина, которая волей судьбы была вынуждена взять на себя функции главы семейства. Гордая, сильная, волевая личность. Уверенная в себе, успешная в жизни. Она заботливая женщина, способная на настоящую любовь. Красавица, о которой мечтал любой мужчина. Она любила красивую жизнь, выросла в достатке и приложила все усилия, чтобы снова достичь благополучия. Более осторожные комментаторы отмечают, что при всех своих достоинствах Скарлетт все же имеет и ряд недостатков. По их мнению, эти недостатки ей позволительны, так как иначе не уцелеть в дьявольской свистопляске Гражданской войны и последующей Реконструкции. Ей пришлось стать жесткой и беспринципной, что бизнес не терпит сантиментов. В общем и целом — Настоящая Женщина. История любви Скарлетт и Ретта — одна из прекраснейших в мировой литературе и кинематографе. Недаром про продолжение этой любви написала другая писательница – Александра Рипли. Казалось бы – что тут может быть яснее? Но, читая более внимательно, не отходишь от мысли, что сама Митчелл не идеализирует свою героиню. Более того, далеко не везде одобряет ее поступки и даже нередко открытым текстом дает свою далеко не восторженную оценку. Как сама, так и устами своих героев.
Кровавый хаос Гражданской войны и «принесение свободы» на покоренные земли Юга вызвали необходимость не столько жить, сколько порой выживать в разоренной войной стране под гнетом по сути оккупационных чиновников из Вашингтона. Обстановка позволила выявить в людях все качества, как положительные, так и отрицательные, которые до того были незаметны. В том числе такому тестированию подверглись вымышленные герои эпопеи. По возможности не будем касаться всех персонажей, поговорим о конкретном – Скарлетт О’Хара. Так же я избегну пояснительных цитат, это займет слишком много времени и места. Думаю, кто захочет, тот найдет в романе нужные места, это несложно. Если глядеть на личность Скарлетт сквозь призму постулатов Мужского Движения, то мы видим далеко не такую глянцевую картинку. Невооруженным глазом видна глупая, невежественная, недалекая и истеричная женщина, думающая исключительно о своей собственной выгоде и собственных удобствах. Она с поразительной беспечностью, не характерной даже для сегодняшних ОЖП, относится к своему первому браку с Чарльзом. Ей совершенно неинтересен свой собственный сын – Уэйд-Хэмптон Гамильтон. Спихнула на руки тупой негритянке – и ладно. Мать постоянно отпихивает испуганного канонадой и лихорадочной спешкой взрослых малыша вместо того, чтобы утешить его и ободрить. Она буквально издевается над симпатизирующими ей мужчинами (впрочем, почти все они того и стоят – трудно встретить еще где-либо такого скопища баборабов. Неудивительно, что с такими ОМП рухнула Конфедерация, имея все шансы на быстрый выигрыш войны). Но когда обстановка угрожает ее личной безопасности, она готова отдаться посреди площади хоть самому черту. Вспомним, как она буквально умоляет Ретта, которого ранее поносила, как хотела, отвезти ее в Тару. Он четко и конкретно объясняет ей, почему это сделать нельзя и тогда она использует любимую манипуляшку всех баб – истерику. И ведь добивается своего, черт возьми! Наплевав на безопасность вверенных ей беспомощных людей – хочу к маме, и все. Меня буквально покоробила сцена поиска врача для принятия родов у Мелани. Представьте себе – сотни умирающих на глазах раненых, которых совершенно нечем лечить и неизвестно, куда эвакуировать. Доктор Мид, главный в этом кровавом ужасе, узнает о смерти своего сына, но не уходит со своего поста, терпеливо оказывая посильную помощь пострадавшим. И тут, как ракета, примчалась Скарлетт и кудахчет: ах, доктор, помогите, Мелани рожает. Да твою ж мать! По ее мнению, доктор должен наплевать на всех и, сломя голову, мчаться принимать роды. И ей не то страшно, что Мелани может умереть, черт бы с ней, по большому счету. Ей так хочется выглядеть хорошо перед Эшли Уилксом, что она даже себя готова подвергать опасности. Но как же не хочется это делать самой! Ах, если б кто-нибудь взял ответственность за нее, уж она-то блеснет перед мистером Уилксом! То-то она бездумно понадеялась на Ретта в ночь падения Атланты! Что он позаботится о еде и воде. Не подумала сама об элементарном. А пришлось в поле голодать и испытывать жажду. Причем не только ей, а больной женщине и маленькому ребенку. У Скарлетт не хватило ума даже вооружиться! Только чудом она не попала в руки солдат одной из армий. Правда, ей один раз все же получилось справиться с грозящей ей физической опасностью в одиночку – когда она убила дезертира, вошедшего в дом. Но вся соль в том, что на ее стороне был фактор неожиданности: солдат никак не ожидал того, что у одинокой запуганной молодой женщины окажется пистолет. И что она выстрелит, не колеблясь. Вроде бы отстояла свой дом, молодец, да? Не спешите. Вся ее решимость куда-то волшебным образом испарилась, когда чуть позже прибыла целая группа мародеров и ограбила все, что можно практически дочиста. Далее – отъезд в Атланту. Для того, чтобы найти деньги на уплату налога она готова унижаться, как угодно и перед кем угодно. Что она и сделала в тюрьме перед Реттом. После того, как раскрылся ее, надо сказать, мастерски замаскированный обман, она открытым текстом сказала, что готова продать себя за триста долларов. Ретт насмешливо ответил на это: «Большинство женщин так много не берут!» Всего шестью словами он полностью выразил ее сущность. Честно, у меня прямо бальзам разлился в душе, когда Ретт от души оттянулся на ЧСВ Скарлетт, в итоге незатейливо кинув. Но не такова Скарлетт О’Хара-Гамильтон, чтобы сдаться просто так! Она недолго думая заарканила старого самца Фрэнка Кеннеди. То, что он вообще-то является чужим женихом, а именно – женихом ее родной сестры – ее не волновало. Открытым текстом оценить эту подлость смог только Уилл Бентин, сказав: «Сволочную штуку выкинули вы со своей сестрой». Короче, она в точности, как презираемая ею Красотка Уотлинг, продала доступ к своему телу. За деньги. Хотя Фрэнк – тот еще бабораб, его баборабство прямо-таки изо всех дыр хлещет. Потом она себя продала Ретту. Но его ей не получилось поставить под свой контроль, не тот это был человек. Недаром она, в точности, как нынешние ОЖП то и дело говорила ему: «Вы не джентльмен!». В ответ на это она слышала насмешливое: «Так и вы не леди». Ее это преизрядно бесило, тем паче, что она прекрасно понимала, насколько она далека от того идеала «настоящей леди», внушенного ее матерью. И осознавала, что она похожа на леди такая же, как рыбацкая лодка на крейсер. Скарлетт пыталась манипулировать Реттом методом лишения секса. Но была за это жестко наказана, и даже грубо-самцовский однократный секс пьяного мужа, по сути изнасилование, не принес ей прощения. В итоге в конце романа она остается совершенно одна-одинешенька. Ибо после смерти Мелани не осталось людей, которые смогли бы простить ее прежние закидоны. И это неизбежная плата за следование инстинктам. Но, похоже, Скарлетт этого до конца так и не осознала. Одиночество мало что изменило в ее жизни, хоть и породило нечто похожее на депрессию. Цинизм ситуации в том, что едва ли героиня действительно убивалась по причинам этого одиночества — а именно смертям матери и дочери, а также разрыву с мужем, — лишь потому, насколько ей, Скарлетт, тяжело их терять, и как она несчастна. Переживая смерть последней дочери, она жалеет прежде всего себя, любимую, вовсе не вспоминая о погибшем ребенке. Вернее, вспоминает лишь в том плане, что раз уж суждено было так, то пусть уж лучше бы бог прибрал старшую дочь Эллу. Ее не жалко – глупая некрасивая девочка с явно поврежденным благодаря коньяку на любом месяце беременности мозгом. Мужа миссис Батлер беззастенчиво называет «животным» только за то, что он – о ужас! - аж целых три дня после безвременной кончины дочери беспробудно пьёт, обмяк, зарос щетиной, зверем рычит на всех, но главное — перестал носиться с женой как с малым ребёнком. Стоило ей очнуться от обморока после несчастья, она не нашла ничего умнее, как в лицо обвинить Ретта в смерти Бонни. Она даже не думает уменьшить душевную боль несчастного осиротевшего отца. Что, к слову, прекрасно понимают все окружающие, даже чужие люди. Все, кроме самой Скарлетт, которая искренне удивляется, отчего это муж ищет утешения на стороне, в доме бандерши. Из всей ее жизни, где присутствовали, похоже, все тридцать три несчастья, по-настоящему измениться Скарлетт заставили опасности, грозящие ей лично, в частности голод. Который, к слову сказать, современным моделям показался бы беспощадным жором. На подобные потрясающие примеры можно разобрать всю книгу, опровергая любой из доводов предыдущего абзаца, только места не хватит. Можно ли назвать Скарлетт бесхарактерной слабачкой? На мой взгляд все же нет, только характер она проявляла исключительно на пользу себе. И силу она проявлять могла только в отношении мужчин, таявших перед ее обаянием, а уже потом решить все свои проблемы за их счет. Если подумать – много ли она смогла бы сделать, не окажись в подходящий момент возле нее мужика? Хлопоты по хозяйству на ферме принял на себя Уилл Бентин, ее любимые лесопилки заработали на прибыль только после того, как ими стал управлять Джонни Гэллегер (с помощью дармового труда каторжников, кстати. Что вовсе не говорит о деловой хватке Джонни, это и дурак сможет. Но Скарлетт не сумела даже так!). Заплатить налог и тем оставить себе Тару (зачем она ей в сложившихся условиях?) она могла только с помощью Фрэнка Кеннеди. Обезопасила она себя от постоянного страха проблем с оккупационными властями с помощью Ретта, ну и еще ништячков поимела с него же, а чё, нельзя?
Весь юмор заключается в том, что сама Митчелл, как она признавалась незадолго до смерти, была обескуражена реакцией женской части аудитории на образ главной героини. Ее неприятно удивил и огорчил восторг, которым фанатки всех возрастов тут же окружили образ Скарлетт. На протяжении всего романа автор регулярно иронизирует на тему образа мышления главной героини, иногда тонко намекая, а иногда — прямым текстом уведомляя читателя, что Скарлетт слишком примитивна, чтобы задумываться о чем-то важнее денег и собственного комфорта. Неприятный и даже порой омерзительный образ Скарлетт смягчает образ ее антипода – Мелани, которую безо всякой иронии можно назвать Настоящей Леди. Можно было бы понять реакцию женщин, если б Митчелл подала образ Скарлетт беспристрастно, без собственных комментариев, а актриса в фильме была больше похожа на фарфоровую куклу, как это было с небезызвестной «Анжеликой». Тогда не было бы особых поводов удивляться безмерной любви не склонных к размышлениям зрительниц и читательниц. Современные ОЖП, не любящие читать ничего сложнее бульварных романов Донцовой и имеющие только поверхностное представление о книге, буквально визжат от восторга, видя фильм по мотивам романа. Трудно не поверить столь шедевральной (без иронии!) близкой к тексту экранизации со столь отличным актерским составом и великолепной игрой! Поневоле складывается впечатление, что литературная Скарлетт не могла иметь никакой внешности, кроме внешности Вивьен Ли: широко распахивающиеся круглые невинные глазки, моментально наливающиеся слезами в ответ на то, что невыгодно их обладательнице, шлёпающие друг о друга надутые губки при виде любой личности, не ставящей её в центр мира; голосок капризного ребёнка, как должное восклицающий заздравные реплики…
Возможно, потому современные женщины и считают её «такой настоящей»?
