День победы над мужчинами

Новичок, начни здесь!

фото: PhotoXPress

Если тысячелетия мужскую силу уравновешивала женская хитрость, то с отменой кулачного права война полов превратилась в истребление безоружных. Теперь она может все, он — ничего. На ее стороне — общественное мнение, закон, мораль, сочувствие окружающих. Ему оставили право играть по ее правилам. А значит, проиграть.

Весь мир — офис, и все мы в нем — клерки. Перекладывание бумажек, монотонный, однообразный труд, мышиная возня в серых кабинетах… Для него это офисное рабство, для нее — своя стихия: мужские руки созданы для мяча, а со счетами справятся и женские. Мир был сотворен для Адама, но власть в нем давно перешла к Еве. Призрак бродит по планете, призрак консумизма, и у него — женское лицо. Разве не в потреблении состоит небесное предназначение женщины? И разве супермаркет не олицетворяет для нее райские кущи?

Символом эпохи возродившегося матриархата стал образ брутальной бизнес-леди. Она за рулем. Она в офисе. Она во главе семьи. Зачем ей мужчина? Для продления рода? Мужчина сделал свое дело, мужчина может уходить. К тому же ребенка можно завести и из пробирки. Для постели? Но лесбийская любовь создает меньше проблем, а фаст лав, как и фастфуд, не мешает работе. Она — эмоционально-психический гермафродит, муженщина, в которой соединились инь и ян. А ему куда идти? В одиночество? Это женщины проживают одни до глубокой старости, а мужчины быстро спиваются.

Может, оттого и процветает гомосексуализм, что мы сами толкаем мужчин в объятия себе подобных? «Иди к нам, ты нам любой нравишься, бедный, некрасивый, неудачливый!» — зовут к себе «голубые». А ведь это страшно, когда мужчине некуда пойти…

С детства она получает установку «Мужчина — враг!». Не только агрессивные феминистки, трудоголички и роковые хищницы, а добропорядочные с виду жены в любой момент готовы объединиться против этого врага. А на войне все средства хороши. Кухонные беседы о мужчинах нередко напоминают разговор нацистских карателей. Ну как же, слабый пол, прекрасная половина! Книжные лавки завалены пособиями «Замужество по расчету», «Как стать стервой», «Как мужчину очаровать и обобрать». При этом инструкция «Как бить жену, не оставляя следов» или «Что говорить после этого полиции» вызвала бы настоящий скандал.

А женщины-писатели, завалившие книжные полки? Женщины-музыканты? Женщины-кинематографисты? Их количество вовсе не означает, что женщины творят не хуже, — это показатель того, что общество стало женским. Между тем женщины-творцы — проводники женского начала в культуре, ставшей абсолютно женоцентристской. СМИ и масскульт навязывают нам образ воинствующей феминистки, которая и коня на скаку остановит, и террористов обезвредит, и мир от техногенной катастрофы спасет. Зато мужчины, записываемые в секс-символы, — слащавые, изнеженные мальчики, больше похожие на девочек. Когда женщина становится мужчиной, мужчине ничего не остается, как стать женщиной.

Борьба за равноправие свелась к борьбе за власть, бабскому террору и мужененавистничеству, сексизм сменился женским сексизмом, а мужской шовинизм — женским. Феминистки козыряют жертвами домашнего насилия, раздувая проблему до размеров гендерного геноцида. А не пора ли подсчитать жертв домашнего насилия среди мужчин? Затравленных, забитых, запиленных, оглушенных истериками, замученных на подработках, загнанных под плинтус?

Драться нельзя. А закатывать истерики? Вопить как иерихонская труба? Пользоваться тем, что у женщин из-за криков ребенка барьер чувствительности снижен? Лезть в драку, зная, что ответа не будет? А потом плакать: «Всю жизнь мне сгубил…»

Мужчины — спринтеры, женщины — стайеры; он побеждает в коротких схватках, она одерживает верх в войнах на истощение. Женщина выносливее и при длительном существовании на семейном острове не оставляет мужчине никаких шансов, навязывая свои правила, свой стиль. Муж становится похожим на жену, но жена на мужа — никогда.

В отсутствии идеологии, которую заменило вульгарное эпикурейство, у женщины остается извечный смысл — вырастить потомство. А мужчине остается его разделить. Он не должен больше задаваться вопросом о своем предназначении, как рабочий муравей, обслуживающий матку. Таким образом, общество превратило женщину в черную вдову. Может, в этом и состоит женское счастье? Может, тысячелетняя борьба за свои права получила наконец достойное завершение? Но тогда надо избавиться от романтических мечтаний, не надо ждать рыцаря и защитника, ведь не может быть карманного рыцаря или мачо под каблуком.

Женщина эксплуатирует сексуальное влечение. Так было всегда. Но если раньше мужчина платил за нее калым, обеспечивая ее, то сейчас цены выросли до его жизни. Он должен полностью раствориться в ее желаниях, потребностях, разделить ее мировоззрение. Технический прогресс вытеснил мужчину на обочину, позволяя обойтись и вовсе без него. Место ему может вернуть лишь война, а пока оно — на коврике у телевизора. Его долг — работа, а счастье — банка пива за футболом. И это — тоже с ее разрешения.

Он всегда под рукой, он всегда рядом. Едва научившись ходить, всегда при маме, ждет, пока она договорит с подругой или пройдется по всем магазинам. В школе его оценивает учительница, закладывая основы дальнейшего послушания. Потом его передают с рук на руки, из-под юбки он попадает под каблук, а мать с женой пилят ненаглядного двуручной пилой. Все мужчины — маменькины сынки, все — подкаблучники. Раньше хоть армия давала почувствовать мужское братство, сегодня же он всегда будет в женском сестричестве. Между делом он осваивает профессию, но его работа и его интересы регламентируются заработком, идущим на ее содержание.

И такая жизнь — за счастье! Увы, не всем удается сбежать из-под маминой юбки.

В психиатрии есть феномен, замалчиваемый из-за женотолерантности, — матери, пожирающие своих детей. По словам знакомого врача, в женоцентристскую эпоху это грозит перерасти в эпидемию.

Властная мать — приговор для мальчика. Она решает, что ему надеть, где учиться, на ком жениться, при этом каждая невеста ему не пара, а друзья один хуже другого. И рано или поздно сын остается один. Один на один со своей «мамочкой». «Куда он без меня, такой неприспособленный…» — сокрушается она, проживая две жизни, свою и сына.

Глядя на великовозрастного дебила, семенящего за матерью, сложно поверить, что его безумие — не врожденное. В десять лет он был послушным малышом, в двадцать — заботливым сыном, в тридцать не мог оставить мать… А в сорок — уже пьет нейролептики и стоит на учете в ПНД. Психиатрические клиники забиты невротиками и шизофрениками, которых сгубили собственные матери, превратившие их в игрушку. «Всю жизнь ему посвятила!» — будет плакать она над его могилой. Симпатии всегда будут на ее стороне, общественность всегда будет за нее горой. И никто не спросит: за что она сгубила жизнь собственному сыну?

Сходная картина наблюдается не только в России, но в Германии, где все права на стороне женщин, в США, Франции, а это значит, что дело не в этнических особенностях, не в феномене «русской бабы». В Стокгольме 90% моносемей, в Берлине после развода мужчина уходит голым, американские супруги, словно договор купли-продажи, подписывают брачные соглашения и выясняют отношения через адвоката, а европейцы, имея общих детей, держат раздельные счета. Нам есть к чему стремиться!

Кто виноват? Мужчины? Женщины? Или это болезнь нашей цивилизации, естественно пришедшей к такому перераспределению ролей? Она имманентно присуща нашему обществу, и излечить ее можно, лишь кардинально изменив его принципы.

С праздником, мужчины!